Русские своих не бросают. Четвертая книга о Серой Мышке - Василий Лягоскин

– В каком смысле все? – не поверил сразу Мосс, – кто же мне поверит, что я вот так, без сопротивления отдал телефон, а потом отпустил…

– Леша.., – протянула теперь уже немного сердито Мышка, – я же сказала – все. Не скрывай ничего. Поверь – тебя раскрутят до донышка, даже не заметишь. Одно слово вранья – и со спецназом можешь попрощаться. И вообще с армией. Оно тебе надо? Или ты не сможешь рассказать про старшего лейтенанта, про Шайтанкыз так, чтобы они прониклись. Впрочем (она словно задумалась, на самом деле посмеиваясь в душе), если хочешь, могу напомнить. Тогда десять минут ждать не нужно будет – отдохнешь прямо здесь, в кресле.

– Нет, Наталья Юрьевна, – сержант не испугался; он сейчас вспомнил пару эпизодов, которые обязательно надо будет рассказать майору, – я уже и сам проникся…

Он повернулся назад, потому что в салонном зеркале не увидел лица Крупиной. И тут же едва не расхохотался; заменив смех восхищенным ругательством. На русском языке, кстати. В салоне никого не было. Как можно было исчезнуть из него, не щелкнув дверцей, не скрипнув кожаным сиденьем? Это мог бы сделать кто-то неприметный, например мышь, но никак не взрослый человек, женщина.

– Кроме нашего комвзвода, – с гордостью подумал Мосс, бросая взгляд на часы и начиная отсчет тех самых десяти минут.

Он еще подумывал дать старшему лейтенанту, точнее подполковнику Крупиной, минут пять-десять дополнительной форы. А Крупина, которая, кстати, еще не покинула салон, все-таки решила, что лишние неприятности однополчанину ни к ему. Потому что кто-то сообразительный, а таких в израильских спецслужбах было хоть отбавляй, обязательно задаст себе, а потом и сержанту вопрос:

– А почему, собственно, ты не позвонил на десять минут раньше?

Поэтому к шее Шломо устремилась незамеченная им рука, и он – все с той же улыбкой на губах – провалился в неглубокий сон. Мышка едва успела подхватить тяжелую голову, готовую упасть на клаксон и испугать тель-авивцев пронзительным ревом. Потом Серая Мышка скользнула наружу, пообещав себе, что обязательно найдет Мосса – потом, когда все закончится. Вопрос: «Что все?», – она задала себе уже в автобусе десятого маршрута.

Уже через восемь из отпущенных десяти минут рядом с машиной остановились, взяв его в коробочку, три автомобиля, отличавшихся от стоящего на обочине «Форда» лишь цветом. Майор Гаршвин естественно не мог прилететь сюда, как на крыльях. Но связаться с тель-авивскими коллегами, дать им наводку, было делом не минут – секунд. А уж тем прикинуть маршрут от въезда в город, не такой большой по европейским меркам (всего-то четыреста тысяч населения), и найти приметный микроавтобус… В-общем, Шломо Моссу впервые в жизни пришлось ощутить на собственных руках тугие кольца наручников.

Спецназовцы, которые внешним обликом и заметной только опытному глазу скупой грацией движений, мало отличались от самого сержанта, как-то незаметно для окружающих – для той же толпы на остановке – окружили микроавтобус. Двое резко отворили двери – водительскую, и ту, в которую недавно вышла никем не замеченная Мышка. Внутри их встретил только негромкий храп и блаженная улыбка, которой поделился с «коллегами» единственный человек в салоне. Один из людей в камуфлированной одежде и маске, показывающей, что светить личиком эти ребята не любят, негромко чертыхнулся, когда так и не проснувшегося Шломо вытаскивали из тесного для него сидения. Ровно через минуту; а по часам Натальи – через десять – сержант открыл глаза и повернулся направо; затем налево – к «коллегам», которые подпирали его с двух сторон такими же крепкими, как у него, плечами. Мосс поднял скованные руки к лицу. Улыбка медленно сползла с его губ; не исчезла совсем, а растворилась внутри, чтобы проявиться опять при следующей встрече с бывшим командиром. А что такая встреча обязательно случится, он не сомневался.

– Иначе, зачем бы Наталья Юрьевна взяла с собой мой телефон? – задал он себе резонный вопрос…

– Вот именно, – повторили ему этот же вопрос в мрачном здании в самом центре Тель-Авива, во внутренний дворик которого «Форд» светло-бежевой раскраски въехал, не издав на улицах ни одного сигнала, – зачем она взяла с собой твой телефон?

Сержант Мосс так и не смог узнать, отличается ли от их «фирменной» сирены гудок автомобиля неизвестной пока спецслужбы. Его быстренько препроводили на третий этаж, где в светлом просторном кабинете, ничем не напоминавшем пыточную, устроили долгий, дотошный и очень профессиональный допрос. Он понимал, что все эти вопросы, часть которых не имела никакого отношения ни к нему самому, ни к старшему лейтенанту Крупиной, дают какую-то пищу уму человека, который задавал их с заметной ленцой. Человек этот – невысокий, с мелкими же чертами лица, сильно смахивал, как бы это кощунственно не звучало, на рейхсминистра Геббельса – как его рисовал в незабываемом фильме наш разведчик Штирлиц.

Сержант так и сказал про себя: «Наш», – и окончательно успокоился. Потому что действовал; точнее отвечал на вопросы так, как и советовала Наталья Юрьевна. То есть, не скрывал ничего. Сейчас даже мимолетная обида, что поселилась в груди от такого неожиданного прощального жеста Крупиной, полностью растаяла, уступив место теплой благодарности – Мосс понял, зачем командир сделала это.

Он рассказал все – сначала этому костлявому человеку с суровыми пронзительными глазами, а затем еще раз – ему же, уже в присутствии своего нынешнего командира, майора Гаршвина. Последнего, как оказалось, пригласили в качестве независимого эксперта. Хотя полностью независимым назвать майора, конечно же, было нельзя. Однако он догадался, в силу большего опыта именно в таких вот «играх», что приглашать кого-то еще не стали во избежание лишней огласки. А Гаршвин – хотел он этого, или нет – уже был «посвященным»; правда, пока не до конца понимал, во что.

– Ну и как, – повернулся к нему другой майор – тот, кто принимал их с Моссом в своем кабинете и не удосужился назвать своего имени, – вы верите, майор, в эти сказки?

Сказками этот начальник (майоры бывают разными) назвал те несколько невероятных историй, которые Мосс рассказал о старшем лейтенанте, теперь подполковнике Крупиной. Гаршвин помедлил с минуту, а потом кивнул, вспомнив, как «купился» на предсмертные судороги незнакомки в длинном арабском одеянии. О туфельке, что лишь на мгновенье мелькнула перед его взглядом, он предпочел промолчать.

– С трудом, но верю, – сказал он чистую правду, – хотя что вам в моей оценке? Можно ведь все это проверить.

Он уставился на хозяина кабинета взглядом дисциплинированного служаки – мол, наше дело штурм, захват, прикладом в рожу, и так далее. А уж вы, такие умные здесь…

Второй майор его понял. Выражение бесстрастности на его лице не поменялось, но тонкие губы скривились в усмешке.

– Проверим… Если успеем. Потому что назревают какие-то события. Точнее, они уже начались. И твоя… Наталья Юрьевна (он повернулся к сержанту) уже вмешалась в них. Не скрою – пока на нашей стороне. Сегодня днем она предотвратила теракт перед Стеной Плача. Ликвидировала без единого выстрела шестерых террористов. И спасла, между прочим, жизнь десяткам людей. Средикоторых как раз оказались министр Перес и Горбачев – знаете такого?

Сержант кивнул первым, заполнившись до краев своего большого тела гордостью за Крупину. А вот майор Гаршвин кивнул чуть позже, и совсем без улыбки. Потому что понял – такими сведениями просто так, для общего развития, не делятся. Этот майор с холодными глазами уже включил и Шломо, и его, Давида Гаршвина, в какую-то свою комбинацию. Именно в этот момент и прозвучал вопрос о телефоне. И опять сержант не стал лукавить – сказал так, как думал, и, больше того, надеялся.

– Может, она будет ждать звонка на этот телефон?

– Так давайте позвоним, – вроде бы даже обрадовался майор, – диктуй номер.

Позвонил он не с рабочего телефона, который затерялся на большом столе, заполненном бумагами, а с мобильного. Голос оператора мобильной связи, сообщившей, что абонент отключился или находится вне зоны действия сети, услышали все. Но лишь хозяин кабинета довольно кивнул головой, словно он сейчас достиг какой-то цели.

– Достиг, – понял Гаршвин, – теперь у этой Крупиной записан номер, куда можно позвонить – в крайнем случае.

Давид, к собственному изумлению, ощутил, что к этой незнакомке он сам уже питает теплые чувства.

– Наверное, от тебя, сержант, заразился, – глянул он на подчиненного, который потирал руками запястья.

Наручников на них уже не было. А через пять минут они вдвоем вышли из кабинета, обрадовавшись небрежной фразой, сопровождаемой еще одной чуть заметной ухмылкой местного майора:

– Свободны…